Допрос с «распашонкой»
— Почему вы молчите? Отвечайте!
О, он даже перешел на «вы», этот Коммес! Какая опытная лиса!
— Меня очень привлекает ваше обещание, сеньор Коммес, — тихо ответил Алессандро. — Только один бог знает, как я мечтаю о свободе, но…
— Но что? — быстро переспросил Коммес.
— Но, откровенно говоря, я не знаю ничего,
— Ложь!
— Как вам угодно. Я весь день спал. Когда проснулся, Потра уже не было. Я сам удивился, подумал, что его куда-нибудь перевели…
— Не ломайте комедию! Я говорил о награде, но не сказал о наказании!
— За что?
— За пособничество преступнику, за его укрывательство!
— Мне нечего больше сказать.
— Пожалеешь! — прохрипел Коммес, багровея, Лосс молчал.
Начальник тюрьмы подошел к Коммесу и шецнулна ухо:
— А, может, правда не знает?
— Дурачье! — ответил Коммес. — Несите «распашонку! Алессандро вздрогнул. «Распашонку?» Для него? За что? Почему?
Коммес зло взглянул на узника, постукивая пальцами по столу.
— Пока не поздно, говори!
Лосс сжал зубы, покачал головой:
— Мне нечего сказать.
Надсмотрщики внесли «распашонку», разостлали ее на полу. Это был четырехугольный кусок специально приготовленной резиновой ткани с отверстиями для шнура. Коммес показал рукой на орудие пытки:
— Считаю до десяти. — Он бросил взгляд на хронометр, надетый на руку. — Решай!
Алессандро огляделся вокруг, как загнанный зверь. Хотел что-то сказать помертвевшими губами и не смог. Да и что он скажет? Кому? В глазах тюремщиков — выражение неумолимой жестокости. Ведь это не живые люди, способные на жалость, а олицетворение кровавого закона. Кого просить? Начальника тюрьмы? Человека, еще до войны «прославившегося» расстрелами республиканцев? Или этого Коммеса? Нет! Он ведь даже слушать не захочет! Просить? Ни за что! Слабый человек падает, припадает к ногам, его топчут сапогами, как червяка… Надсмотрщики подобострастно смотрят в глаза своему шефу, ждут команды. Они похожи на хищных зверей, готовых броситься на жертву. Коммес ткнул пальцем в циферблат.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8